Заметы на полях «Газеты» - Ирина Зимина

– Станислав Алексеевич, – ласково, как мать заговорила Зинаида Ивановна, – «Колонка редактора» в этом номере будет? Вы что-нибудь написали?

Шеф поймал Зиночку в фокус, глубоко вздохнул, выдохнул, вздохнул опять и медленно и невнятно произнёс:

– Я не готов ответить на этот вопрос… – И после паузы: – Где?

– Вышла, – сразу уловив, о ком и о чём идет речь, ответила Зина. – Да вы присядьте. Небось, придёт сейчас. Кофе хотите? У меня печенье овсяное есть.

Шеф, как телёнок, отрицательно помотал головой и затих. И тут Зиночка почувствовала, что надвигается буря. Вроде и откуда ей быть, но явно пахло нехорошей грозой. Зина настроилась на Тёмину волну, но Тёма что-то писал нетленное рядом и грозовых флюидов не испускал. И тут вошла Лида.

– Кто-нибудь видел Карину? Её нет нигде, а она мне нужна. Она снова не явилась на встречу с телевизионщиками по поводу рекламного ролика. Ой, здравствуйте, Станислав Алексеевич. Видимо, с телевидением тоже самой придется работать. Ну, вот где она, документы же у неё!?

– С кобельеро шляется, – выдохнул Нипихалин. Вздохнул шумно и горько: – Пойду я. Я вам тут ещё нужен?

– Что вы, отдыхайте, Станислав Алексеевич! – быстрее, чем положено ответила Зиночка, и редактор было двинулся к двери. Но случилось страшное: появилась Карина Витальевна.

Вошла в новой меховой курточке с мобильным телефоном в руках. Карина никогда не прятала его в карман, ведь это ноу-хау в редакции было только у нее одной!

Глаза шефа побагровели.

– Ты… Это… Почему не находишься на рабочем месте? С кобелями шляешься в рабочее время? Уволю! Выгоню на хрен! Премии лишу… – И, шатаясь, задев плечом сначала шкаф, а потом дверь, вышел.

Карина плохо зарумянилась. Сотрудники зарумянились от удовольствия. Лида надменно-ехидно спросила:

– Ты была на встрече с телевизионщиками?

– Нет, я… по другим делам ходила, – неуверенно ответила Карина Витальевна, перехватывая взгляды сотрудников на новую курточку. – Это никого не касается, куда ходит начальник!

– Так, а ведь начальник как раз давно уже здесь, хоть и несвеж. А вот тебя нету на работе, – подключилась и Зиночка.

Карина открыла было рот, но тут вошла Анна. И Карина Витальевна, повернувшись к ней всем корпусом, решила спасти своё положение и ядовито начала:

– Та-а-к! Рабочее время, а я тебя за компьютером не вижу. Где-то шляешься, а газету в типографию потом поздно сдаём, да? Бездельничаем? Премии лишу!

Анна по привычке втянула голову в плечи, потупила взгляд, но тут мысли о мясе вырвались на свободу, не давая Анне никакого шанса. Её понесло:

– Чего? Да я только в курилку на две минуты спустилась! Да я здесь, как проклятая, работаю день и ночь, а ты еще орёшь на меня! Ты сама-то занимаешься хоть чем-нибудь? По магазинам только и шляешься! – Большой, огромный, как дом, бифштекс застил очи Анны. Всю боль, горечь и тоску по мясу она сейчас завуалировано выдыхала в своем монологе. В порыве Анна сорвала с головы бандану. Волосы оживились, обрадовались, поднялись вверх, как трава, примятая бесстыжими любовниками, и тоже стали возмущаться. Молча. Анна была ужасна и величественна. Сотрудники внимали ей с благоговением.

– Ты замучила всех, – воодушевлённо продолжала она. – То меня доставала, то вон Ляльку теперь. Ага, объяви мне выговор, попробуй! И оставь меня, на фиг, в покое… – «я мяса хочу!», – закончила она мысленно и, гордо подняв голову и страшно матерясь про себя, удалилась в ЦУП – «Центр управления полетами», как в редакции называли компьютерный цех. Ей стало невыразимо легче. Мысли о мясе уже не давили так на плечи, а хандра, пусть ненадолго, но отступила.

Это был большой ход в войне против Карины. Это понимали все. Это понимала и сама Карина. Это означало, что «последние грибы встали на дыбы». Редакция удовлетворённо и победно молчала. Карина Витальевна растерянно стояла посреди кабинета, повержено сопела и её больше не радовала ни новая куртка, ни мобильный телефон. Её авторитет, и так отсутствующий, неумолимо катился вниз. Нужны были срочные меры. Карина молча вышла, прошла в свой кабинет, села за стол и крепко задумалась.

– Следующий ход за мной! – вслух произнесла она неуверенно. – Я вам покажу! Базара нет! Вы у меня попляшете!

А в редакции в лучах победы тихо жмурились сотрудники, посылая друг другу многозначительные торжествующие взгляды.

6

Вечером после работы пошли выбирать подарок колеге – всеобщей любимице, замечательной тётке, завотделом по работе с молодёжью Анфисе Родионовне Борисовой. Ей было что-то под пятьдесят. Неумолимо надвигался её день рождения. Анфису Родионовну в редакции не просто любили, её обожали все. Когда она появлялась в редакции с доброй улыбкой, сияющими молодыми глазами и эмоциональными стильными фразочками, кто-то обязательно радостно вскрикивал:

– Ура! Наша любимая Анфиса Родионовна пришла!

Отправились втроём: Лида, Зина и усталая Лёля – с работы, чтоб развеялась. Пошли в художественный салон. Анфиса Родионовна была большим знатоком едва ли не во всех видах искусства, поэтому подарок выбирать решили ответственно, но оглядываясь на цену. Денег было не жаль, их просто было очень мало.

Долго бродили по салону, рассматривая картины, статуэтки и шкатулки, разглядывая нэцке, «живые картины», сувениры и хрусталь. Уселись на диванчик в углу посоветоваться. Лида, знаток фэн-шуй, предложила:

– Давайте ей черепаху купим. Ручной работы. Вон в том углу статуэтка на дальней витрине. Черепаха символизирует мудрость, доброту и долголетие.

– Не-е! – возмутилась Зиночка. – Эту черепаху я покупать не буду! Вы посмотрите, какая она страшная! Она как будто мстить всей Вселенной собралась за то, что её Бог так изуродовал.

– Слушайте, я очень люблю Анфису Родионовну, но я очень устала. Я работала весь день. Котов кастрировала. Давайте купим ей поднос. Вон тот. Симпатичный, – всхлипнула Лёля.

– Он же восемьсот рублей стоит! Нас бухгалтерия расстреляет. Наша невыразимая любовь к Анфисе Родионовне должна выражаться в более скромных суммах, – возразила практичная Лида.

Зиночка оптимистично-энергично поднялась вдруг с диванчика и прошествовала к самой отдалённой витрине. Лёля и Лида тревожно следили за ней взглядом.

– Эврика! – излишне громко вскрикнула Зиночка. Продавцы насторожились. – Давайте подарим ей «музыку ветра»! Она повесит её дома у входной двери, и звон колокольчиков при входе в квартиру каждый раз будет напоминать ей о работе!

– Не дай, Господи, – прошептала Лида, но громко сказала: – А что? Очень даже можно. Ты как думаешь, Лёля?

– Давайте. Устала я. Сегодня шести щенкам уши купировала. Да плюс капельницы почти у всех, да клизма боксёру. Кошмар какой-то. У обезьяны понос, опять же… Давайте «музыку ветра», ага.

Глядя на Зиночку, хотелось воскликнуть: «Живите в радость!», так она была довольна выбором подарка. Да и вообще всем вокруг. Лида заплатила, подарок упаковали, взяли счёт и вышли на улицу. Уже смеркалось. Казалось, что кто-то накрыл город давно нестиранным тюлем.

– Надо бы открыточку еще. Для полноты ощущений, – хмуро произнесла Лёля. – Без открыточки-то подарочек куцый получается, не правда ли?

– Точно! Прикольную какую-нибудь. В стиле Анфисы Родионовны, – оживилась Зиночка. – Пойдемте в «Роспечать».

У киоска долго толкались, спорили, тыкали пальчиками в витрину. Выбрали. На открытке рабочие времён счастливого застоя в касках воодушевлённо несли красные флаги и транспаранты с чувством глубокого удовлетворения на лице. Алая надпись гласила: «Всё прогрессивное человечество празднует твой день рождения!»

– Ей точно понравится! – радовалась Лида, – Она же тоже немножко сумасшедшая!

– Это твоё «тоже» наводит на определённые рассуждения, Лида, – хмуро произнесла Лёля.

– Ты явно не в духе. Тебя что, ещё не выпустили из сумасшедшего дома? Так ты попросись, – пыталась Лида шутить.

– Не смешно, – буркнула Лёля и устало смолкла.

– Домой поезжай, Лёлечка, – заботливо сказала Зина. – Отдохни. И завтра сама всех своими шуточками завалишь. Песен попой, собачкам уши почисть, когти подстриги – и полегчает. Ладно, девочки, побежала я на остановку. Поздно уже. Пока, – И, цокая каблучками по щербатому асфальту и глядясь во все витрины сразу, Зина пошагала к остановке.

Совсем стемнело. Зина очень торопилась. На остановке её должен был ждать Тёма. Давно. Уже даже пейджер не посылал то тревожных, то угрожающих, то безнадёжных сообщений от Тёмы. Зиночка опаздывала часа на полтора.

Тёма стоял на остановке. Ждал троллейбуса. Ждать Зиночку было уже бессмысленно. Представитель общественного транспорта всё не шёл. Тёма поднял глаза: над тумбой висела большая белая луна. Полнолуние. И тут подбежала Зиночка.